Героиня этого материала родилась и всю жизнь прожила в Мариуполе, который уже три года оккупирован и находится под властью России. Она была свидетелем первой оккупации города российскими гибридными силами в 2014-м году, а затем, уже во время полномасштабного вторжения России в 2022 году, пережила 86 дней упорных боев в городе – без еды, без воды, без связи, без света и тепла.
Женщина собственными глазами видела, как весной 2022 года люди гибли прямо на улицах города от голода и бомбардировок, и как ее соседи выпрыгивали из окон горящих после обстрелов многоэтажных домов. Как люди в Мариуполе, чтобы не умереть от голода, ловили голубей и готовили их на уличных кострах. Она признается, что ее до сих пор преследует трупный запах от самых больших братских могил в городе: в здании Мариупольского драмтеатра, на который российские военные сбросили авиабомбу, и в здании местного ЦУМа.
Наша героиня долго не решалась уехать из оккупации. Но, когда она все-таки это сделала, то обратно, к ее родным, которые остались в Мариуполе, она уже не смогла приехать. Российские пограничиники устроили ей одну из самых жестких проверок в московском аэропорту Шереметьево и не впустили ее на территорию России. Женщина говорит, что оккупанты забрали у нее дом дважды: сначала – разрушив ее родной город и превратив его в братскую могилу, а затем лишив возможности вернуться.
Что нашей героине пришлось пережить в блокаду Мариуполя? В что Россия превращает город сегодня? Как происходит "фильтрация" украинцев, которые пытаются въехать в Россию? Обо всем этом жительница Мариуполя рассказала украинской службе Радио Свобода на условиях анонимности.
****
"Люди ловили голубей, ели животных, убитых "прилетами"
"Всю свою жизнь я прожила в Мариуполе и планировала и дальше там жить, если бы не Россия, – подчеркивает собеседница Радио Свобода. Она вспоминает, что весной 2014 года город на несколько месяцев был захвачен российскими гибридными силами и поддерживаемыми Россией сепаратистами. Но уже в июне 2014 года он был освобожден батальоном "Азов".
"И после 2014-го года мы "переступили" через все, что пережили, и город начал развиваться", – подчеркивает мариупольчанка. – Мариуполь тогда стал современным и прогрессивным, и мы этим очень гордились!"
Женщина вспоминает, что городская жизнь до 24 февраля 2022 года была вполне обычной: к войне с Россией никто не готовился.
"Все ходили на работу, никакого ажиотажа или паники – все изменилось именно 24 февраля. У меня был выходной, я проснулась, написала родственникам "Как вы? Что у вас?" – и на этом все, – вспоминает она. – Взрывалось где-то далеко, и мы думали, что это на несколько дней – как в 2014-м".
О том, что в Мариуполе были именно такие настроения, что "война – лишь на несколько дней", рассказывали Радио Свобода и другие украинцы:
"Осознание того, что война в 2022 году пришла в Мариуполь надолго, догнало меня 1 марта, когда ночью произошел прилет у нашего дома, – вспоминает собеседница Радио Свобода. – Это было как в кино: будто твой дом потрясли, как коробку со спичками. Вспышка, громкий звук, пол вибрирует, выключается свет. Стало безумно страшно. Только тогда до меня дошло, что закончится это не скоро, что все значительно серьезнее".
"Мы решили найти укрытие и пошли в бомбоубежище Драмтеатра. Как раз перед нами в здание вошел мужчина. Мы подходим и изо всех сил дергаем двери – а они не открываются. В этот момент началась стрельба и нам пришлось вернуться домой", – рассказывает она.
Через две недели, 16 марта 2022 года, российские военные сбросят авиабомбу на здание Драмтеатра — несмотря на то, что на асфальте перед ним будет предупредительная надпись о том, что в здании размещено убежище. По данным украинских властей, театр в Мариуполе служил бомбоубежищем для сотен гражданских лиц, точное число погибших там до сих пор неизвестно.
По подсчетам Texty.org.ua, в феврале 2022 года оборону Мариуполя держали 5,7 тысяч украинских военных, тогда как их атаковала российская армия численностью 18-22 тысячи человек.
"5 марта в городе окончательно исчезла связь: первые сообщения от знакомых поступили мне лишь в конце апреля. Нас уже не пускали в другие районы, везде стояли блокпосты, – вспоминает собеседница Радио Свобода. – Меня съедало изнутри то, что я не знала, где находятся мои родственники, что с ними, как им помочь... Помню, как пришла в их дом, но не нашла никого. Потом я весь вечер не могла перестать плакать, потому что не знала, живы ли они".
"Мы ориентировались на "мне знакомый из соседнего района сказал" или "мы по радио услышали", – рассказывает она о жизни в блокадром городе без интернета и связи. – В какой-то момент начались разговоры о том, что Днепр и Запорожье уже под "ДНР". Только через несколько дней мы узнали, что это был фейк".
Женщина вспоминает, что многие люди на частных автомобилях пытались самостоятельно уехать из заблокированного российскими военными Мариуполя. Но нередко попадали под обстрелы.
"Мы были в полной изоляции. Очень страшная ситуация была с "зелеными коридорами", – вспоминает она. – Даже если бы у нас был личный транспорт, не уверена, что мы решились бы выехать. Но люди, на свой страх и риск, отчаянно пытались вырваться из Мариуполя. Мои знакомые вышли из города пешком, с детьми на руках".
"Укрытие мы нашли недалеко от дома – относительно хорошее, с деревянным полом, но переполненное людьми и без возможности приготовить еду. Потому все ходили домой, – рассказывает собеседница Радио Свобода. – Когда город активно начала бомбить российская авиация, а уличные бои стали непрерывными – бегать туда-сюда стало совсем опасно. Даже жутко становится: сколько раз мы были на волосок от смерти! Слышишь "прилет", бежишь и кожей чувствуешь как сыплются осколки, и думаешь: блин, я в полуметре от них!"
"Одна моя знакомая с семьей полтора месяца просидела в подвале школы. Ребята из ВСУ приносили им еду, они сдружились. И вот она рассказывала, что они сидели в подвале, а ребята – воевали, приходили – уходили. Со временем стало приходить на одного человека меньше, потом еще на одного… – вспоминает женщина. – В какой-то момент в подвале закончилась еда. Последние три куска засоленного сала они разделили на 30-40 человек. А когда у них умерла женщина, из-за обстрелов ее долго не могли похоронить... Это было очень сложно, поэтому тех, кто все время просидел в подвалах, я считаю героями!"
"Мы через 12 дней возвратились домой. Да, это было очень страшно, "картонные" стены квартиры не спасли бы нас от прямого прилета. Но дома – легче", – замечает жительница Мариуполя.
"Сложно было с едой. У нас никогда не было каких-то запасов, потому что не было такой привычки. Спасло то, что у бабушки были какие-то закрутки и крупы. Когда военные открыли продуктовый склад в нашем районе, мы смогли взять несколько пачек макарон, овсянки и сахара. Потому ели два раза в день, – вспоминает она. –
Просыпались рано – с 5-6 утра начинались перестрелки и бомбежки. В 8-9 часов – завтракали, в 14-15 – обедали. А в 18 часов пытались ложиться спать: во-первых, чтобы не хотелось есть, а во-вторых, что еще было делать?"
По данным Human Rights Watch , в начале марта в Мариуполе были заблокированы примерно 450 тысяч гражданских лиц. Украинская омбудсменка Людмила Денисова сообщала , что по состоянию на май 2022 года в городе осталось около 170 тысяч украинцев.
"У многих ситуация была еще хуже – люди ловили голубей, готовили их, ели животных, убитых прилетами. Не помню случаев, когда их убивали намеренно, чтобы съесть, но вот только что убитую снарядом собаку – да, – рассказывает женщина. – Меня даже угощали бульоном, который сварили на голубях. В какой-то момент казалось, что птиц в городе стало заметно меньше. В многоэтажках не было воды, люди топили снег, ходили за водой к источникам, но многие не возвращались. Очень многие погибали, потому что не получали никакой помощи".
"На улицах обгоревшие тела людей, трупы животных, самодельные кресты. Но ты идешь и не испытываешь эмоций"
"Меня поразила история девушки, которая выпрыгнула с четвертого этажа горящего дома. Обрушился подъезд и ей никто не мог помочь. Видимо, она решила, что это ее последний шанс... У нее были открытые переломы, она не выжила", – вспоминает собеседница Радио Свобода.
Она подчеркивает, что к тому времени в Мариуполе уже не было ни скорой помощи, ни спасателей. ни даже полиции.
"Когда происходят "прилеты" по Киеву – туда сразу направляются ГСЧС, "скорые", а в Мариуполе такого не было, – вспоминает она. – У мариупольцев нет триггера на сирену, потому что мы не знали, что это такое. О взрывах узнавали уже, когда прилетало. Раненых и погибших доставали соседи, и было счастьем, если в подъезде жила медсестра. Люди кричали из-под завалов, стонали, просили о помощи, но часто никто не мог им помочь".
"В то время убило женщину на нашей улице. Мы ждали полицию, кого-то, кто ее заберет, чтобы похоронить. Я вспомнила, что в бомбоубежище с нами был человек, который был в патрульной полиции. Мы пошли туда а он был уже без формы и говорит: "А все: нас распустили, сказали, что теперь каждый сам за себя". Так мы узнали, что в Мариуполе полиции больше нет", – рассказывает собеседница Радио Свобода.
"Вместе с соседями мы вырыли яму и похоронили эту женщину прямо на улице. Она так и осталась неизвестной. В ее руках были зажаты ключи, вероятно, бежала домой. И все... – вспоминает героиня статьи, с трудом сдерживая слезы. – Потом мы наблюдали, как после прилетов на том месте добавлялись одна, две, три могилы. Так у нас на улице выросло целое кладбище. Порой мне не верилось, что это происходит с нами".
Собеседница Радио Свобода подчеркивает, что весь март 2022 года в Мариуполе непрерывно продолжались бои.
"На улице ежесекундно был риск получить пулю или соколок в голову. В доме ты постоянно вслушиваешься в свист и грохот, бесконечно присаживаешься и падаешь на пол, с единственным мнением – что попало хотя бы не в твой дом, – вспоминает она. –
И вот 13 марта мы вернулись домой, а 14-го к нам во двор прилетел снаряд. Я помню, как я на нервах затеяла уборку. И вдруг все затихло. Когда летит к вам – всегда сначала тихо, потом глушит взрывная волна и снова тишина".
"Когда россияне начали стрелять с кораблей, были постоянные недолеты-перелеты. Их целью была "Азовсталь" . И никто не считался – это была "инфраструктура" или жилой дом", – подчеркивает она.
"Авиабомбой ударили в Драмтеатр, гражданское здание. Все знали, что там скрываются тысячи женщин с детьми. Вокруг не было военных объектов , да и вообще никаких объектов не было, надо было очень постараться так "промахнуться"… Я считаю, что это была целенаправленная атака, чтобы запугать мирных людей", – уверена собеседница Радио Свобода.
Согласно анализу Human Rights Watch и докладу Amnesty International, вероятнее удар по Драмтеатру в Мариуполе нанесли российские самолеты, которые сбросили две 500-килограммовые бомбы на крышу театра. Они пробили здание и взорвались в главном зале, вероятно, на уровне сцены. 600 человек
"Тогда говорили, что погибли все находившиеся на первом этаже, а бомбоубежище выдержало и оттуда вышло немало людей. Завалы разбирали жители ближайших домов просто голыми руками, коммунальные службы тогда уже не работали, – вспоминает мариупольчанка. – Но мы понимали, что целиком эти завалы никто не разберет и, скорее всего, многие погибнут, потому что просто их никому спасти".
"Когда мы пришли туда (к театру) в мае, казалось, что не все так страшно, но когда подошли поближе, увидели огромную глубокую дыру. Это очень страшно, сложно представить, что пережили находившиеся там люди", – говорит женщина.
"В конце апреля мы впервые вышли в город за гуманитаркой, потому что нечего было есть, – продолжает она. – Вокруг все разбито. На улицах лежат обгоревшие тела людей и их части, трупы животных, торчат самодельные кресты. Но ты идешь и не испытываешь никаких эмоций – в душе какая-то пустота. Трупный запах в районе Драмтеатра сохранялся еще очень долго: подул ветер – и ты уже чувствуешь его. Рядом "Красный крест" раздавал гуманитарку – там невозможно было стоять. Этот запах я запомнила на всю жизнь. Он долго стоял в Мариуполе, особенно в районе ЦУМа, потому что завалы там никто не разбирал, а это 4-5 этажей. И мы предполагаем, что там тоже было очень много жертв".
"Даже в мае, когда рынки были открыты, много непокрытых тел людей оставались на улицах возле "Азовстали". Очень много было погибших, этот масштаб не укладывается в голове, – замечает собеседница Радио Свобода. – Погибла вся семья моего родственника: муж, жена, двое детей. Они не захотели переезжать к нам в район. Поехали на Левый берег, решив, что там безопаснее, и очутились прямо под "Азовсталью". Мы до сих пор не знаем всех обстоятельств их смерти, предполагаем, что они просто не выдержали такого количества авиаударов.. До сих пор их не всех нашли. И, пожалуй, уже не найдут".
"Большинство погибших, кого можно было найти, якобы обнаружили еще в 2022-м году. Но есть много историй, когда люди возвращались в свои частные дома, куда, конечно, никакие комиссии не заходили, и во дворе находили тела погибших или могилы, – рассказывает женщина. – Есть люди, которые похоронены вдоль проспектов, на улицах, которых возле домов – перезахоронили. Но как теперь их найти?"
"Мы, например, случайно узнали, что родственник, которого мы долго искали, умер и похоронен не в Мариуполе. Оказалось, что была эвакуация. Другой родственник в марте вышел за дровами, был обстрел – и все человека нет. Мы не знаем, погиб ли он, или его похоронили. Его все еще вроде бы ищут... И таких историй очень много, – говорит она. – Я была на новом мариупольском кладбище. Это жутко выглядит: бесконечные ряды деревянных крестов: линия, линия, линия, кресты, кресты, кресты. А на крестах тех нет имен – только порядковые номера".
Жизнь в оккупации: "Многие радовались, что не нужно отдавать кредиты Украине"
"После окончания активных боевых действий мы, конечно, выдохнули, жизнь стала более или менее стабильной. По сравнению с тем, как нас бомбили с самолетов, стало гораздо лучше, – замечает собеседница Радио Свобода. – Появилась возможность заработать, посетить кафе, заказать товары в интернет-магазинах... Первые объявления "Делаю ногти/ресницы" я увидела уже в июне 2022 года. Это уже выглядело как нормальная жизнь. Но нельзя сказать, что стало легче. Мы словно попали в другую реальность. Думаю, у многих людей, ожидавших "русский мир", не совпали ожидания и действительность. Очевидно, они надеялись, что их "спасут" – дадут высокие классные зарплаты, новое жилье. Но никому ничего не дали".
"Для кого-то почти ничего не изменилось – как работал по пятидневному графику, так и работает, только получает зарплату в другой валюте. Многие радовались, что не нужно отдавать кредиты Украине, – рассказывает мариупольчанка. – Кто-то стал жить лучше за счет обстоятельств. Я слышала истории людей, которые раньше ничем не занимались, сидели дома, а потом начали что-то продавать, где-то "наваривать", и сейчас имеют свой бизнес".
"Сначала в Мариуполе с работой было сложно. В мае 2022-го люди преимущественно разбирали завалы, убирали улицы. Мужчинам найти работу было гораздо легче, чем женщинам. Мужчина на строительстве, даже подсобным рабочим, мог получать 60-70 тысяч рублей, женщина – 30-40 тысяч. Но в общем-то, работы хватало, потому что постоянно что-то открывалось новое, – рассказывает собеседница Радио Свобода. – Лично я месяц отработала в сфере услуг за 15 тысяч рублей (около $150) и поняла, что просто не вывезу такую жизнь. Как выжить тем людям, которым нужно снимать жилье – вообще не представляю! Стоимость продуктов, одежды и всего остального ориентированf на зарплату минимум 30 тысяч. Потому, конечно, сложно".
"Что касается досуга, то его почти нет. Есть клуб, где занимаются виртуальной реальностью, и караоке. Молодежь развлекалась тем, что каталась на машинах, – вспоминает женщина. – Ранее мариупольцы собирались возле Драмтеатра, а теперь народ сходится на "Тысячи мелочей" возле площади Свободы. Сегодня в 20:00 улицы города уже пустые, раньше такое сложно было представить. Видела деда Вову – это один из символов Мариуполя. Местные помнят, как он танцевал по улицам в ярких костюмах. Сейчас он снова выходит в центр города – и для кого-то это надежда к лучшему. Но, когда я видела положительного деда Вову на фоне разрушенного города – для меня этот контраст был очень болезненным".
"На первый взгляд в Мариуполе постоянно что-то строят, но восстановили не так уж много. Жители города разделились на тех, кто говорит, что очень медленно, и на тех, кто говорит: радуйтесь, что хоть что-то для вас делают". Часть города разобрали под ноль. В частности, в районе "Азовстали" снесли целый микрорайон, – также рассказывает она. – И это все были пяти- и девятиэтажки. Представить сколько это квартир, семей, жизней в целом… На фоне этого восстановление кажется скудным. Я не знаю, как психика может оставаться здоровой в таких условиях. Разве только если веришь, что это все к лучшему".
"По большому счету, как обстоит ситуация? На месте снесенных зданий строят жилые комплексы, которые затем выставляют на российских сайтах как ипотечные. У людей возникает диссонанс: старые квартиры у них забрали, ничего взамен не дали, а новые продают под ипотеку, – объясняет женщина. – И даже если подрядчик решил восстановить дом, нет гарантии, что квартира останется за владельцем, даже если он находится физически в Мариуполе".
"Условно – если три стены твоего частного дома стоят, то он считается подходящим для жизни. Максимум могут дать какую-то компенсацию, которой, конечно, не хватит даже на ремонт. Но люди до сих пор надеются. На Левом берегу было немало домов, где два подъезда повреждены, а два – целые, там живут люди и уходить им некуда. Я думаю, что все видели фотографии с надписями на стенах: "Живут люди – восстановите дом", – рассказывает мариупольчанка. – Дом моих знакомых был частично разрушен, и подрядчик пообещал, что квартиры отстроят по старой планировке и оставят владельцам".
"Многие квартиры покупают россияне. С 2022-го их приехало очень много: они работают на строительстве, открывают бизнесы. И цены на квартиры, здесь, конечно, не такие, как в Москве. Они же смотрят на перспективу, Мариуполь – город у моря, когда будет курортом, – замечает собеседница Радио Свобода. – Ранее "новыми мариупольцами" называли переселенцев с оккупированных территорий Донецка и Луганска. Сейчас же это таджики, киргизы, работающие на стройках. А многие местные наоборот взяли русские паспорта и уехали в поисках лучшей жизни в Ростов, Краснодар, Москву. Со временем среди жителей Мариуполя растет недовольство приезжими".
По данным Мариупольского горсовета , в Мариуполе в 2025 году доля местных жителей и приехавших из России лиц сравнялась и составляет 50 на 50%.
"Все протесты в Мариуполе замолкли. Это все либо дома на кухне, либо где-нибудь в сети, – говорит женщина. – Раньше у нас постоянно были какие-то акции, например, регулярно требовали закупить фильтры на завод. Раньше можно было зайти в троллейбус и в полный голос разнести власть. Сейчас этого лучше не делать, потому что есть много людей, которые могут "настучать".
По городу развешаны флаги РФ, так называемой "ДНР", флаги Советского Союза".
"Я, как человек, проживший в оккупации немало времени, знаю, насколько сложно оставаться при своем мнении. Как минимум, тебя не поймут или начнутся ненужные разговоры. В такой атмосфере очень легко теряется самоидентификация тебя как украинца, – говорит она. – Когда ты отовсюду слышишь, что Украина плохая – это влияет на твою психику. Дома я называла себя не иначе как "неонацисткой". Когда ты ежедневно находишься в такой атмосфере, то легко сломаться".
"По моим наблюдениям, в 2023-24 годах вернулось очень много людей. И, видимо, продолжают возвращаться в Мариуполь, – говорит собеседница Радио Свобода. – Некоторые согласны терпеть рубли и Россию, но быть дома. Да, Мариуполь разбит, в оккупации, но все равно для людей это родной город! Я не знаю, будет ли их пускать Россия, потому что тех, кто уехал – вроде как "списали". И даже если человек "за", ему нужно будет очень постараться, чтобы это доказать и объяснить, почему он жил не там".
"А ко мне после каждого возвращения в Мариуполь (с территории подконтрольной Киеву) возвращалась моя депрессия. Это очень точное описание оккупации: ты в вакууме, в замкнутом, в пузырьке.
После каждой поездки я снова жила мыслями о следующей. И вот однажды вернуться домой мне не удалось", – говорит женщина.
"Задавали вопросы: кто такие орки? сейчас идет война или СВО? чей Крым?"
"Я максимально оттягивала момент получения каких-либо российских документов. Последний год это было тяжело, но возможно – с учетом того, что я не устраивалась официально на работу, я могла тянуть время, – рассказывает собеседница Радио Свобода. – Но россияне всегда создавали проблемы на границе из-за украинского паспорта. Пожилых людей почти не трогали, потому что что с них взять? Зато прессовали именно молодежь, за милую душу".
"Один из самых ярких примеров – при пересечении пункта пропуска Россия-Эстония меня пытались связать с кем-то якобы из "Азова", – вспоминает она. – Сначала были какие-то дурацкие вопросы: мол, у вас здесь музыка исполнителя, признанного "иностранным агентом" в России. Или: знаете ли вы кто такая "Наталья Волк"? (Наталья Волк – гражданка Украины, которую ФСБ назвала подозреваемой в убийстве россиянки Дарьи Дугиной - ред.) Я не знала. Они показали фотографию, я ответила: нет, я все еще не знаю, кто это. Потом они сказали, что это девушка из "Азова", и у меня ее контакты есть в телефоне. А контакт был подписан "Наталья (перевозчик)", то есть обычный контакт для ездящих людей, для мариупольцев – тем более".
"И началось: "Как это вы не знаете, а может, вы вообще едете не со своим телефоном? Я так понимаю, расчет был на то, что человек испугается и выдаст какую-нибудь информацию, – говорит мариупольчанка. – У тех, кто имел российские паспорта, таких проблем не возникало".
"У людей есть разные истории. Родители моей знакомой поехали в Европу на две недели, но обратно в Мариуполь их уже не пустили, поставили штамп о запрете въезда на 25 лет".
С 2023 года единственный способ добраться до Мариуполя – самолетом через "Шереметьево": все наземные пункты пропуска на границе для украинцев закрыты. Там, кроме стандартной проверки, каждый, кто прибыл, должен пройти "фильтрацию" сотрудников спецслужб.
"Я ехала сначала автобусом в Минск, а потом оттуда – самолетом в "Шереметьево". Там мой путь и закончился", – рассказывает собеседница Радио Свобода о том, как ее недавно не впустили в Россию.
"В Минске допросы проводились не обычными пограничниками, а работниками службы безопасности Беларуси. Из рассказов других я поняла, что будет весело. Я работаю онлайн и всегда в смартфоне кучу картинок и шаблонов, они нашли их и началось – почему это у меня в телефоне, чем я занимаюсь, почему не работаю в Мариуполе. Было очень большое давление и пренебрежение, – вспоминает женщина. – Я поняла, что обстановочка накаляется. И в одно мгновение один из них мне говорит: "Ну все, ты дальше не едешь, мы тебя разворачиваем обратно". Я в панике: как это ни еду, у меня там родные, у меня там все!" Передо мной была женщина, у которой спрашивали, как она снимает свою украинскую пенсию в Бердянске. Она объяснила, что давно работают обнальщики, которым переводишь гривны, а они тебе – наличные рубли. Их такой ответ не удовлетворил и они пытались звонить по телефону ее мужу. Словом, происходило что-то непонятное".
"Этот прием я называю "покошмарить украинцев", – говорит мариупольчанка. – Но в конце концов нас покошмарили и отпустили. Хотя везет не всем. Я видела, как в Польшу не выпустили семью из Херсона, точнее пропустили всех, кроме младенца – потому что у него не было российского свидетельства о рождении, только свидетельство "ДНР". Белорусские пограничники очень боятся кого-нибудь пропустить, потому что им прилетит "по шапке". Они же с Россией "дружественные" страны".
"В аэропорт "Шереметьево" в Москве мы прилетели около полуночи. Пассажиров с украинскими паспортами выстроили в отдельную очередь. У нас забрали документы, дали заполнить такую же анкету о связях с ВСУ и повели в отдельный зал ожидания, где были только украинцы, – рассказывает мариупольчанка. – Через три часа меня позвали заполнить еще одну анкету. "Откатали" пальцы (сняли отпечатки), сделали фото в профиль и анфас".
"У меня было ощущение, что я что-то натворила, и нахожусь в каком-нибудь отделение полиции, – подчеркивает женщина. – Потом мы сдали всю технику, телефоны, ноутбуки с паролями. Потом еще одно анкетирование и беседа. Между этими этапами может пройти как час, так и несколько. В моем случае все это длилось около семнадцати часов".
"На допрос меня пригласили утром. Меня спрашивали "по классике" – с кем и где живу, кто остался в Мариуполе, куда ездила, что делала. Из провокативного – "Как ты относишься к СВО?" (так власти России требуют называть войну, которую страна ведет с Украиной – ред.). Многим задавали вопросы: "Зачем вы туда (на оккупированные территории) едете?», "Если до этого вас все устраивало, что сейчас изменилось?", "Кто такие орки?", "Сейчас идет война или СВО?", "Чей Крым?". То есть вопросы из мемов", – рассказывает женщина.
"Из моей маленькой группы не пустили меня и еще одного мужчину, – говорит собеседница Радио Свобода. – Работник зачитал мне из бумажки: "Я вынужден вам сообщить, что вам запрещен въезд в РФ, и вы ближайшим самолетом вылетаете обратно". Он меня вывел в терминал, там были украинцы, которых тоже не впустили, они тоже были в панике, плакали, пытались выяснить, что им делать. Но ФСБшники – не те люди, от которых можно ожидать какого-то понимания или сострадания. Чего ждать от лица, который фильтрует людей?!"
"У меня все было окей, я очень осторожно подходила к публиковавшейся в соцсетях информации: не то что чего-то патриотического, у меня даже негатива в сторону России не было. Единственная версия – нашли что-то в телефоне или в досье. Причину запрета никто не объясняет: просто нет и все. Например, была женщина, у которой нашли украиноязычную песню Оли Поляковой (украинская певица - ред), – говорит собеседница Радио Свобода. – Кстати, перед оглашением решения они берут образец ДНК. Фотографируют тебя со всех сторон, берут отпечатки пальцев, ладоней, всего, чего только можно. У меня только что отпечаток языка не брали. Наверное, это некий КГБшный прикол".
"Я думаю, они боятся, таких как я. Они боятся всех, кто может не поддержать их, – замечает она. – Мне присвоен статус персоны нон-грата в России "до окончания СВО", и ФСБ считает пребывание в стране нежелательным. При этом пне не поставили ни одного штампа в паспорте, просто выдали бумажку: если ставят штамп, то там отмечено, на сколько лет запрос, на 5, 10 или 25 лет, обычно это 25 или даже 50 лет запрета".
"Знаю одну женщину, которая планировала переехать к дочери, она уже 20 лет живет в России. Но ее тоже развернули. В Украине у нее остался сын, но он не в ВСУ. И ее на допросе спросили: если будет жить в России, и ей однажды позвонят и скажут что-то заминировать, а если она этого не сделает, то они навредят ли ее сыну, что она выберет? – пересказывает мариупольчанка допросы ФСБ на въезде в Россию. – Это иллюстрирует, насколько циничны эти люди! Их единственная цель – отсортировать вас, как рис от гречки".
"Я не вижу своей жизни в том Мариуполе, каким он стал за оккупации, – подчеркивает собеседница Радио Свобода после того, как ей запретили въезд в Россию. – И, пожалуй, мне нужно просто поблагодарить вселенную за то, что сделала за меня этот выбор. Я, конечно планировала уехать (с территории России), но не таким образом. Сложнее всего было то, что все мои планы на жизнь мгновенно разрушились. Ты понимаешь, что не попадешь домой, скорее всего, уже не увидишь своих бабушку и дедушку живыми. У тебя и так украли дом, ты живешь в оккупации, а тут у тебя последнее забрали!"
"Я знала, что там никогда не будет свободы. Не скажу, что у меня когда-то было желание ходить с транспарантом по улице. Но... для меня свобода – одна из базовых ценностей во всем, – отдельно подчеркивает мариупольчанка. – Я хочу слушать песни, которые я хочу. Я хочу ругать то, что я хочу. Но у меня этого никогда не будет".
"Мои родственники, которые там (в Мариуполе) остались, всегда были недовольны (украинской) властью, среди них есть такие, кто с 2014 года немного симпатизировали России. Но никто из них не ожидал прихода России! – замечает женщина. – Но десятилетия российской пропаганды сделали свое дело. Потому что, например, сейчас эти некоторые родственники считают, что это не Россия меня не впустила домой, а это мне не стоило никуда ехать. Это очень больно".
"В оккупированном Мариуполе чувствуется всеобщая грусть. Я просматриваю старые фото с друзьями, и мне кажется, что это другие люди. Кажется, что эти улыбки, которые были у нас до войны, никогда не вернутся, – подчеркивает мариупольчанка. – Для большинства Мариуполь навсегда останется городом потерь, городом смертей. Скорее всего, Мариуполь когда-нибудь отстроят, но это не будет тем Мариуполем, каким он был, это будет новый, другой город".
"Но в чем я уверена – что если Мариуполь освободят, то я поеду туда волонтерить. Мы тысячи раз обсуждали это в нашем локальном чате. Я реально брошу все и уеду. Это мой Мариуполь!" – говорит она.
Полностью текст (на украинском языке) был опубликован на сайте украинской службы Радио Свобода . Учитывая боевые действия, которые уже три года идут в Украине, и оккупацию Россией части территорий Украины, редакция не может получить официального подтверждения некоторых утверждений из интервью или независимо их проверить.
